Удмуртский государственный педагогический институт в годы Великой Отечественной Войны: 1941–1945

На рассвете 22 июня 1941 г. мирная жизнь нашей Родины была нагло раздавлена гусеницами германских танков. Началась самая страшная, и самая великая из всех войн, которые когда либо вело человечество. Перед угрозой порабощения, духовного и физического уничтожения, наш народ сплотился в единое монолитное тело. Вся страна стала фронтом, весь народ – солдатом.  Но даже в тех условиях люди помнили о культуре, об образовании, страдали и любили, стремились к прекрасному. Это не только не мешало, но, напротив, помогало жить, бороться и побеждать. И в той огромной чаше Великой Победы есть маленькие капли, пожертвованные преподавателями, сотрудниками и студентами нашего вуза. Но как долго, сколько трудных дней и ночей наполнялась эта чаша, сколько людей пожертвовало самим дорогим – своей жизнью ради Победы!

С началом войны, первейшей задачей для руководства и коллектива УГПИ стал перевод работы вуза в режим военного времени. 23 июня, на следующий день после вторжения, состоялось закрытое партийное собрание первичной организации пединститута, на котором обсуждался вопрос о перестройке работы партийной организации и дирекции вуза в условиях войны. Перед коммунистами были поставлены задачи: повысить дисциплину и сплоченность партийных рядов, «не снижать качество производственной работы, а наоборот, повышать его», «всем быть в мобилизационной готовности», «принять меры к подготовке здания на случай перехода на военное положение», организовать курсы по подготовке физкультурников. Собрание постановило считать «всех коммунистов мобилизованными на весь период Отечественной войны», быть готовыми «самоотверженно, дисциплинированно выполнять задание партии и правительства», разъяснять студентам, сотрудникам УГПИ и населению «распоряжения вышестоящих партийных и правительственных учреждений». Было принято решение организовать при УГПИ «5 санитарных боевых дружин из комсомольцев, противопожарную дружину из мужчин – членов профсоюза, кружок медсестер и сдать всем членам Союза работников высшей школы норму на значок ПВХО». На случай возможной воздушно-химической атаки предписывалось проверить на пригодность противогазы, противопожарное оборудование, привести в соответствующую готовность помещение УГПИ и студенческое общежитие. В целях возможной замены специалистов, мобилизованных на фронт, предстояло «выявить профессии» неработающих на текущий момент  «жен и членов семьи». Через комсомольские и профсоюзные собрания «вынести решение о создании бригад для работы в сельском хозяйстве и на производстве».

Эти решения партийного собрания УГПИ показывают масштабность и сложность задач, решаемых в условиях военного времени, основные направления деятельности вуза на начальном этапе войны. Однако  жизнь вносила свои коррективы в планы, выдвигала проблемы, которые трудно, а порой и невозможно было предвидеть  заранее.

В первые месяцы войны лучшие здания учебных заведений были переданы под объекты военного назначения. В новом, только что обжитом здании УГПИ разместилось эвакуированное из Ленинграда артиллерийское училище. Пока искали здание для пединститута, мебель, оборудование и книги разместили в дощатом складском помещении на вузовском дворе. Новый учебный год начали в здании школы № 24, но и его вскоре пришлось освободить под лазарет. Пединститут временно перевели в село Малая Пурга, где для учебных занятий ему отвели здание средней школы. Правда, заниматься приходилось после школьников, во вторую и даже третью смены. Для преподавателей и студентов выделили помещения под читальный зал и общежитие, но условия для занятий и быта оставались тяжелыми. По воспоминаниям А.А. Поздеевой, «здания плохо отапливались, так как дров летом было заготовлено мало, к тому же они были не просохшие. Студенты жили в помещении школьного интерната, а преподаватели, ведущие в основном практические занятия, – в частных домах. Большинство же из них оставалось в Ижевске и выезжало в Малую Пургу для чтения лекционных курсов по расписанию. Студентов осталось немного, большинство было призвано в армию или мобилизовано на различные работы в тылу. На качестве проводимых занятий сказывался недостаток оборудования, кабинетов, книг…».

Особенно остро стоял вопрос с питанием. Оторванные от своих домов, стесненные в деньгах, студенты вынуждены были довольствоваться скудным карточным пайком военного времени. По воспоминаниям Н. И. Кычановой, все «питание сводилось к одноразовому обеду, состоявшему из жидкого овощного супа» и 400 – граммовой пайке хлеба.

В январе 1942 г. правительство республики перевело институт в Ижевск, где ему приходилось не  раз переезжать из одного здания в другое. Так, в 1942 - начале 1943 г. УГПИ размещался в бывшей школе для глухонемых детей по ул. М. Горького, 220 (на углу с Горшечным переулком) и в помещении Общества слепых по ул. Кирова. 1943/44 учебный год вуз начал в здании бывшей совпартшколы (ул. Свердлова), где одну из наиболее просторных и теплых комнат отвели под студенческое общежитие. И только 1944/45 учебный год был начат в своем основном корпусе по ул. Красногеройской.

Неудовлетворительное  обеспечение УГПИ помещениями для организации учебного процесса стало одной из основных причин трудностей в военное время. Удмуртский обком ВКП(б), Совнарком УАССР и Ижевский горсовет не выполнили постановление СНК СССР и ЦК ВКП(б) от 5 мая 1942 г. и не предоставили пединституту соответствующие здания для занятий и общежитий, которые бы удовлетворяли требованиям нормальной работы вуза. Наиболее тяжелым для УГПИ оказался 1942/43 учебный год. Расположившись на базе бывшей школы для глухонемых, пединститут вынужден был ютиться в двухэтажном полукаменном здании и 2-х деревянных, абсолютно не приспособленных для работы домах. Так называемые «деревянные дома» представляли собою голые стены под крышей, без внутренней отделки (не было даже стекол и внутренних дверей). Остро стоял вопрос с размещением учебных групп, кабинетов, лабораторий, библиотеки, кафедр и т.д. В первой половине 1942 г. на имевшейся базе не могли разместить 12 учебных групп и занимались в 2 смены. С началом 1942/43 учебного года на тех же площадях нужно было разместить уже 21 учебную группу! Поэтому пришлось перейти на занятия в 3 смены (с 8 .00 до 21. 00), сокращая учебные часы до 45 минут и перемены до 5-10 минут. Однако и в этот график приходилось вносить не запланированные коррективы. Например, до декабря 1942 г. студенты занимались до 17-18 часов при естественном, а потом, до 21 часа, - при тусклом электрическом освещении. С декабря, из-за перебоев с электричеством в той части города, где располагался пединститут, пришлось перейти на занятия в 2 смены. В этой связи был заново скорректирован учебный план и осуществлен переход только на лекционные занятия.

Этим трудности не исчерпывались. Отсутствовали общежития, а студенты вынуждены были располагаться на частных квартирах. Кабинеты и лаборатории были слабо оснащены, поскольку часть оборудования вышла из строя или была утеряна во время переезда из Ижевска в Малую Пургу и обратно, а наиболее ценное лежало на складах и не использовалось. Библиотека располагалась в маленькой комнате, в которой размещалась текущая учебная литература для выдачи на дом. Весь остальной фонд библиотеки (научная литература, периодика и т.п.) оставался законсервированным в собственном здании УГПИ. О пополнении фонда не велось и речи. Не удалось осуществить даже запланированное перебазирование из Сарапула библиотеки Курского пединститута для использования в учебной и научной работе.

Усугубляли ситуацию нехватка топлива и отсутствие собственного транспорта, являвшиеся проблемой номер один на протяжении ряда лет. Так, например, в приказе № 206 по УГПИ от 23.12.1943 г. констатировалось: «…институт испытывает колоссальные трудности в транспортировке топлива, в результате чего институт в данный момент находится под угрозой прекращения учебных занятий ввиду отсутствия топлива». Во избежание срыва учебного процесса всем студентам пединститута, за исключением инвалидов Великой Отечественной войны, до 1.02.1944 г. приказывалось вывезти из торфяных складов Гортопа во двор института по 1 кубометру торфа. Несмотря на то, что доставлять его приходилось, буквально, своими руками, задание выполнили досрочно,  к 7 января 1944 г. За особо хорошо проделанную работу директор УГПИ, в приказе № 4 по пединституту, объявил благодарность студентам 1 курса факультета естествознания, английского отделения факультета иностранных языков, 2 и 3-го курсов физико-математического факультета и 3-го курса факультета языка и литературы.

Показательна и эпопея 1944 г. с переброской, по выражению директора, И. А. Хрипунова, «всего учебно-хозяйственного оборудования» УГПИ в свои «старые владения». В течение двух летних месяцев преподаватели и студенты, на своих руках, «десятки тысяч вещей, сотни тысяч книг перетаскивали через весь город». А ведь все это еще надо было разместить, оборудовать кабинеты и лаборатории, и т.п. Но этим не исчерпывались проблемы вуза. В тот же самый период «пединститут своими силами заготовил 3200 кубометров дров, принял активное участие в уборочной и в строительстве хозяйственной железнодорожной ветки».

Конечно, И. А. Хрипунова, при желании, можно уличить «в лукавстве». Естественно, ни о каких «сотнях тысяч книг» не могло идти и речи. Несомненно, директор «перегнул». Но вот почему он это сделал?  Цитировавшиеся слова были сказаны 28 ноября 1944 г. на 7-й Азинской районной партийной конференции, где директору, помимо прочего, приходилось отвечать и на упреки в недостаточной активной работе по ведению научно-просветительской пропаганде. Вот И.А. Хрипунов и показал, чем приходится заниматься ученым мужам, вместо того, чтобы читать лекции населению о мироздании и т.п. : «Два месяца ухлопали на перевозку института, когда за это время коллектив института мог бы провести более ценную работу для города… Надо было только помочь институту транспортными средствами». Однако и несколько десятков тысяч книг (не говоря уже об оборудовании) перенести на руках – огромная проблема. Сомневающимся можно посоветовать перетаскать хотя бы тысячу книг и хотя бы с первого этажа на второй.

Несмотря на все трудности военного времени УГПИ не только не прекращал учебный процесс, но и продолжал развиваться за счет собственных ресурсов и помощи эвакуированных из западных районов учебных подразделений и специалистов. Так, в «малопургинский период» в Удмуртский пединститут влились два самостоятельных подразделения - эвакуированный Курский педагогический институт и Ижевский учительский институт иностранных языков, преобразованный с 1942 г. в факультет иностранных языков (в составе английского, немецкого и французского от­делений). В 1943 г. сформировалась кафедра географии, у истоков ко­торой стояли Т. Н. Чирков, П. Н. Глухова, М. А. Громыко. Всего же в годы войны функционировало 13 кафедр.

Заметно повысилась квалификация профессорско-преподавательского состава, как за счет работы над кандидатскими диссертация­ми, так и благодаря эвакуации в Ижевск специалистов из оккупированных врагом районов Советского Союза. Как следствие, количество дипломированных специалистов выросло почти в 2 раза. Динамику движения профессорско-преподавательского состава педагогического института в военные годы отражают следующие цифры: в 1941 г. работали 2 профессора, 13 доцентов, 27 старших преподавателей, 29 преподавателей и ассистентов (всего 78 человек); в 1942 г. – 3 профессора, 13 доцентов, 27 старших преподавателей, 25 преподавателей и ассистентов (88 человек); в 1943 г. – 4 профессора, 10 доцентов, 38 старших преподавателей, 13 ассистентов и преподавателей (65 чел.); в 1944 г. – 15 доцентов, 33 старших преподавателя, 28 ассистентов и преподавателей (75 чел.). Падение показателей в 1944 и 1945 гг. объясняется началом реэвакуации специалистов из Ижевска.

Мощное «интеллектуальное вливание» в военные годы активизировало научные исследования в вузе. Научно-исследовательская работа УГПИ военных лет представлена отдельными монографическими исследованиями (В. Н. Перцев), подготовкой докторских и кандидатских диссертаций (В. Н. Ржавитин, А. К. Дорошкевич, С. С. Филипповский, К. Н. Шумков и другие), созданием учебников и написанием статей (Б. З. Мушин, А. А. Красновский, В. И. Алатырев, А. С. Бабинцев, К. А. Васильева, А. А. Поздеева, Г. В. Денисевич и другие).

Именно в годы войны в УГПИ появился первый академик – действительный член АН БСССР В. Н. Перцев. Являясь представителем старой русской школы, еще дореволюционной, он, несмотря на сравнительно короткий срок работы в УГПИ, заложил особую традицию педагогической и научной работы, которую потом развивала бывшая его студентка М. М. Мартынова.

В. Н. Перцев заведовал Кафедрой истории с 1941 по 1944 гг. Академик был крупным специалистом по античной и средневековой Европе, автором ряда дореволюционных учебников по истории Древней Греции и Древнего Рима. В годы войны он разрабатывал вопросы истории Пруссии до ХIII в. и колонизации владений Тевтонского ордена в ХШ–ХVII вв. Курс новой истории читал А. Д. Скаба, впоследствии академик Украинской АН; историю математики преподавал А. П. Юшкевич, позднее заслуженный деятель науки РСФСР, член Международной Академии истории наук. В 1943 г. вернулась в УГПИ Е. А. Миллиор (работавшая здесь с конца 1937 г. и приглашенная в сентябре 1939 г. в ЛГУ) - специалист по античной истории.

Продолжались научные изыскания на кафедре удмуртского языка, которой заведовал известный специалист В. И. Алатырев. В частности он составил учебник по литературному чтению для удмуртских школ. Преподаватели А. С. Бабинцев и К. А. Васильева подготовили учебник русского языка для удмуртских начальных школ и т.д.

Большая исследовательская работа велась кафедрой русского языка и литературы, на которой в годы войны трудились известные ученые А. К. Дорошкевич, Л. И. Кулакова, Г. В. Денисевич. Перу первого принадлежит работа «Идея славянского единения в творчестве Т. Г. Шевченко». Доцент Г. В. Денисевич был занят изучением темы, непосредственно связанной с культурой Удмуртии. В частности, им был составлен «Краткий диалектологический опросник» для сбора материала о местных русских говорах в УАССР. Творчество писателей-классиков в философском и историко-культурном аспектах  изучали Б. З. Мушин, А. Н. Зимина, Н. М. Михайловская, Л. И. Кулакова.

На факультете естествознания широтой педагогических и научных взглядов выделялся В. Н. Ржавитин, длительное время исследовавший вопросы растениеводства («Вегетативная гибридизация растений», «Яровизация сельскохозяйственных растений»). В течение 1942 г. доц. В. Н. Ржавитин и ст. преп. П. Г. Дерендяев разрабатывали методы предпосевной обработки семян кок-сагыза с целью обеспечения повышения урожайности этой культуры.

В 1944 г. в результате прививок различных сортов томатов на черный паслен В. Н. Ржавитину удалось вывести новый сорт томатов (томато-пасленный вегетативный гибрид), отличавшийся повышенной урожайностью и сахаристостью, требовавший гораздо меньше времени для созревания, содержавший почти в 2 раза больше витамина С, чем известные ранее сорта.

Старшим преподавателем факультета, К. Н. Шумковым, велась работа, непосредственно связанная с актуальными проблемами военной медицины и имевшая оборонное значение – «Отраженные реакции при заболевании остеомиелитом» и «Восстановление потоотделения электротактической методикой у больных, пораженных масляным фоликулитом» (последняя работа стала темой кандидатской диссертации и получила высокую оценку).

Активную исследовательскую деятельность вел старший преподаватель факультета естествознания А. А. Иванов, защитивший в 1945 г. кандидатскую диссертацию.

За 1945 г. повысили свою квалификацию 29 преподавателей, 13 из которых откомандировывались на месячные курсы в Москве, двое – на 2 недели в Ленинград.

Таким образом, за годы войны УГПИ заметно укрепил свой научный потенциал, признанием чего на всесоюзном уровне явилось  полученное им в 1943 г. право издавать свой журнал «Ученые записки» (правда, первый номер вышел только в 1946 г.).    

Рост квалификации преподавательского состава, несмотря на трудности военных лет, способствовал повышению качества учеб­ного процесса во всех подразделениях УГПИ. Помимо уже названных, следует отметить плодотворную работу физико-математического факультета, где трудились специалисты с широким научным кругозором и незаурядным преподавательским талантом, такие, как П. И. Коваль, И. С. Левин, А. Н. Пельц, А. Е. Усков и др.

Благодаря усилиям доцентов Р. С. Барбанель, Э. А. Зусмановской, С. М. Соловей, преподавателей В. Н. Городецкой, Л. Н. Глазыриной, И. Э. Козинцевой, М. С. Понизовской и др. высокое качество преподавания обеспечивалось на факультете иностранных языков. Здесь в процесс обучения широко внедрялся опыт центральных вузов страны. Большое внимание уделялось практическому переводу, в том числе военному. Особо востребованным оказался боевой опыт Г. П. Штерновой, служившей, в разное время войны,  переводчиком при ГРУ, Главном штабе обороны, штабе Юго-Западного фронта. С 1944 г. Г. П. Штернова – преподаватель кафедры немецкого языка УГПИ, а с 1949 г. – зав. кафедрой немецкой филологии. Кроме того, студенты отделения немецкого языка получали хорошие навыки практического перевода во время работы с немецкими военнопленными.

Заметно изменился процесс преподавания иностранных языков на заочном отделении, проведения педагогической практики на дневном отделении. Так, изучение иностранных языков вводилось на всех курсах, начиная с первого; практика, в отличие от предыдущих лет, проводилась в течение 7 недель с отрывом от учебы в институте, что позволяло всесторонне изучить жизнь школы. В качестве педагогов и классных руководителей студенты возглавляли воспитательную и оборонную работу среди учащихся средних и неполных средних школ.

Важную роль в учебном процессе тех лет играла военно-физкультурная кафедра, возглавляемая подполковником Н. И. Спицыным, которая занималась также подготовкой специалистов-пере­водчиков. Плодотворную работу вела кафедра педагогики, возглавляемая посменно О. А. Шестаковой, доктором педагогических наук А. А. Красновским, А. В. Черковым.

Образовательный процесс проходил на высоком уровне благодаря не только квалификации преподавателей, но и тому обстоятельству, что академические группы, порой, состояли из нескольких человек. По воспоминаниям Марии Михайловны Мартыновой, аудитория считалась «заполненной», если в ней присутствовало два человека. Если на занятия являлся один студент – они отменялись. Поэтому лекции и семинары, зачастую, превращались в интенсивное индивидуальное обучение. Текучесть студенческого состава в течение войны приобрела хронический характер. Был период, когда на всех четырех факультетах оставалось 72  студента.

Следует отметить и другое важное обстоятельство, способствовавшее высокому качеству учебной работы и создававшее условия для продуктивной научно-исследовательской и общественной деятельности – разумная учебная нагрузка для преподавателей. В качестве примера, приведем данные на 1942/43 учебный год по ряду кафедр. На кафедре основ марксизма-ленинизма имелось три ставки. Зав кафедрой, доцент Б.З. Мушин, имел годовую нагрузку 660 часов. Старший преподаватель кафедры, Е. Н. Хохлова – 720 часов. На начало года оставалась вакантной ставка ассистента с годовой нагрузкой 660 часов. Зав кафедрой педагогики, профессор А. А. Красновский вел годовую нагрузку в 540 часов, как и  зав. кафедрой истории В. Н. Перцев. Нагрузка между другими преподавателями указанных кафедр распределялась неравномерно. Например, на кафедре педагогике доцент К. М. Гуревич – 654 часа, а ассистент О.А. Шестакова – 732 часа. На кафедре истории России: доц. Г. Г. Чернова – 650 часов; доц. Л. Н. Заболотская – 720. Данные по совместителям мы не приводим. Примерно такая же ситуация с нагрузкой была и на других кафедрах. Однако только у 10 преподавателей она достигала 720–730 часов, и у одного (И. Э. Козычевой, кафедра немецкого языка) – 820 часов.

В учебный план УГПИ был внесен ряд коррективов, связанных с условиями военного времени. Так, с 1941 г. началась подготовка механизаторских кадров. 100 студентов и служащих под руководством доц. А. Е. Ускова, А. Н. Пельца, П. И. Коваля и И. С. Левина приступили к изучению сельскохозяйственных профессий: комбайнеров, трактористов, шоферов.  Учеба велась по 2 часа в день вне основного учебного расписания. Подготовкой студентов по химзащите занималась кафедра химии, под руководством А. С. Воробьева. А. Е. Усков организовал курсы телеграфистов для молодых преподавателей-женщин. Изучалось устройство телеграфного аппарата и работа с ним, но основное внимание уделялось соединению проводов в случае их обрыва и повреждения. То есть, формировались, в первую очередь, те навыки, которые могли пригодиться на фронте.

Тогда же при пединституте был организован семинар для повышения квалификации учителей – биологов, физиков и химиков, на котором их знакомили с основной сельскохозяйственной техникой.

Несмотря на тяжелые условия быта, тяжелые общественные работы и т.п., научной работой продолжали заниматься не только преподаватели, но и студенты. Даже в самый трудный для вуза 1942/43 учебный год продолжали работу научные студенческие кружки: исторический, биологический, литературный, литературно-творческий, немецкой литературы, математический, педагогический. Именно в кружках прививались студентам первые навыки самостоятельной научно-исследовательской деятельности.

Историческим кружком руководил академик В. Н. Перцев. Студенты обсуждали актуальные научные проблемы, выступали с докладами (например, были заслушаны доклады «Утопия Томаса Мора» студентки 2 курса М. Мартыновой, «Заговор Кателины» - первокурсницы Лялкиной и др.). В биологическом кружке занимались более 20 студентов естественного факультета, изучавшие проблемы радиоактивности, гигиены дыхания и т.д. За год было проведено 7 заседаний. Литературный кружок работал над темами: «Стиль и лирика Некрасова», «Ижевский фольклор», «Ижевская сказительница Лопаткина». Математический кружок сопровождал свои занятия выпуском специального листка, где освещались основные вопросы, поднимаемые в докладе и другие материалы.

Однако и в этом деле сказывались серьезные материальные затруднения. Например, в 1942/43 учебном году кафедра истории приняла решение об издании специального рукописного историко-литературного журнала для публикации «выдающихся студенческих работ». Журнал был сформирован, однако отсутствие бумаги затормозило его издание.

В 1945 г. состоялась первая научная студенческая конференция, посвященная 125-летию со дня рождения Ф. Энгельса, на которой выступили студенты Кричевская («Дружба великих борцов»), Сысоева («Энгельс и литература»), Попов и Рубенчик («Энгельс и естествознание»).

Годы войны тяжело сказались на обеспечении школ республики учительскими кадрами вследствие мобилизации мужчин на фронт. Так, 1942/43 учебном году по Удмуртии не хватало 243, а в 1943/44 - 226 учителей. Наиболее ощутим был недостаток национальных педагогических кадров. В этих условиях резко возрастала роль учебных заведений, готовивших специалистов для школ, особенно пединститута. Однако сохранить довоенный уровень контингента студентов, при всех стараниях, не удалось.

В июле 1941 г. в УГПИ состоялся очередной плановый выпуск 103 специалистов. Спустя несколько месяцев - еще один, ускоренный. После месячных каникул, в августе студенты 4 курса приступили к занятиям. Спустя несколько месяцев они сдали государственные экзамены и в начале ноября получили дипломы. Такая спешка была вызвана условиями военного времени. Из 60 выпускников большинство сразу же были призваны в армию. Часть студентов младших курсов вместе с рядом преподавате­лей отправились на фронт добровольцами. Атмосферу того времени, настроения советского студенчества, ярко характеризуют воспоминания М.П. Бабина: «Было ... очень трудно уговорить студентов не ходить на фронт. Был у нас способный математик Юра Пустошинцев. Как мы его не уговаривали, он одно твердил: «А мою девушку взяли в армию». Так и не остался, ушел с выпускного курса».

Как следствие, в 1941 г. студенчес­кий коллектив сократился на 300 человек. На 4-х факультетах осталось только 72 человека. На 1 ноября 1942 г. в УГПИ числилось 149 студентов дневного отделения. С ноября 1942 по август 1943 г. по различным причинам выбыло 114 человек. Всего же на 1 августа 1943 г. число студентов составляло 229 человек (из них 31 в учительском институте).

Серьезные проблемы были и с набором первокурсников. Например, на 1942/43 учебный год на все факультеты было принято 140 человек, вместо 180 по плану. Еще сложнее обстояли дела с набором на первый курс Учительского института – зачислено 59 человек вместо 120. Таким образом, вместо 300 человек по плану общего набора принято только 199, или 66,6%.

Не спасла положения и попытка расширения и реформирования системы заочной формы обучения.

Еще в довоенные годы заочная форма обучения играла важную роль. Учитывая же острую нехватку учителей в годы войны, преподавательскую деятельность части учителей, имевших лишь курсовую подготовку или пришедших в школу после длительного перерыва в педагогической работе, деятельность заочных отделений приобрела первостепенное значение.

Уже 16 мая 1941 г. Постановлением ЦК профсоюза работников начальной и средней школы «О повышении производственной квалификации учителей» профсоюзные организации обязывались помогать членам профсоюза в повышении их квалификации, для чего должны были «организовать подготовку учителей к сдаче приемных испытаний для поступления на заочное обучение в институты».

Директивы же Наркомпроса РСФСР военного времени предписывали не только не сворачивать систему безотрывной формы обучения, но и значительно расширить ее. Для достижения этой цели были изменены Правила приема на заочные отделения. Так, в 1940/41 учебном году принимались граждане СССР, имеющие законченное среднее образование, без ограничения возраста, сдавшие вступительные экзамены (кроме отличников школ и педучилищ, освобождавшихся от испытательных экзаменов).  Преимущественным правом зачисления пользовались учителя 5-10 классов неполных средних и средних школ. В 1941/42 учебном году институту предлагалось расширить прием на заочное отделение за счет набора учителей без вступительных испытаний.

Приказ Наркома просвещения РСФСР за № 61-к от 21.11. 1941 г. «О работе с учителями-заочниками в 1941–42 учебном году», в связи с условиями военного времени, ограничивающими возможности созыва заочников на сессии и консультации, требовал: « 1) расширить систему экстерната для повышения квалификации учителей и разрешить учителям-заочникам переход в экстернат; 2) организовать прием зачетов и экзаменов от заочников и экстернов на протяжении всего учебного года как в стенах самого учебного заведения, так и в районах – путем выезда преподавателей на места; 3)зимнюю сессию заочников в 1941-42 учебном году отменить». Для привлечения учащихся  Приказом Наркомпроса РСФСР № 454 от 31.12. 1943 г. от платы за обучение освобождались учителя начальной и средней школы, удовлетворительно обучающиеся на заочном отделении. Этим же приказом восстанавливался проезд заочников на сессии за счет института.

В связи с условиями военного времени изменились и формы руководства работой заочного отделения. Если в довоенное время в равной степени сочетались проведения очных (установочные, экзаменационные сессии, личные консультации с преподавателями) и заочных форм учебной работы, то с началом войны наличие первых резко сократилось. Основной упор был сделан на максимальную помощь студентам в их самостоятельной работе.

Для обеспечения нормального хода работы заочного отделения заместителем директора УГПИ по ЗО, И. С. Левиным, в 1941/42 учебном году  был выработан план мероприятий, предусматривавший улучшение руководства студентами-заочниками.  Согласно принятому плану, студенты-заочники прикреплялись к преподавателям. Каждый преподаватель имел список своей группы, составлял различные виды самостоятельной работы по своему предмету, организовывал письменные консультации по поводу подготовки и написания контрольных работ. Преподаватели также обязаны были: выезжать в районы для очных консультаций и знакомства  с условиями работы и учебы  заочников; составлять библиографические списки и циклы лекций по курсам, не обеспеченным литературой; организовывать по месту работы заочников очные консультации силами учителей, имевших специальное образование и т.п. В связи с отменой зимней экзаменационной сессии в 1941/42 учебном году в Ижевске, профессорско-преподавательский состав в феврале выезжал в Сарапул, Можгу, Тыловай, Шаркан для принятия зачетов и экзаменов за первый семестр. Студенты-заочники северных районов получили право сдачи экзаменов в Глазовском учительском институте.

Сокращение контингента обучающихся не могло не сказаться на количестве выпускаемых специалистов, которое также сократилось. Напри­мер, в 1945 г. было выпущено всего 76 человек. Положение не удалось поправить и за счет расширения подготовки специалистов по безотрывной форме обучения.  И хотя контингент студентов-заочников был весьма значительным (например, на 1 ноября 1941 г. общее число составляло 1690 человек, тогда как годом раньше только 711; на 16 июня 1943 г. – 322 человека и т.д.), существенным был и отток по самым разным причинам. В итоге за военные годы дошли до дипломов только 27 студентов-заочников. Всего же  за годы войны дневным и заочным отделениями УГПИ и Учительского института было выпущено 865 учителей для средних и семилетних школ республики.

Весьма насыщенной была внеучебная жизнь преподавателей и студентов УГПИ военной поры. Для проведения целенаправленной политико-воспитательной работы был создан постоянно действующий агитколлектив, вклю­чавший наряду с преподавателями, представителей всех студенческих групп. Политмассовая работа велась на заводах, в госпиталях, среди населения. Организовывались вечера, посвященные юбилейным датам героического прошлого нашей страны, имевшие огромное морально-психологическое и воспитательное значение.  Например, в 1942 г., усилиями всех факультетов, организован и проведен вечер на тему «1812-й год в истории и литературе». Суровые годы войны, постоянные тяготы и лишения, бытовая неустроенность, не только не притупляли, но напротив, обостряли прекрасные, вечные человеческие чувства любви и верности. Поэтому большой популярностью среди студенчества тех лет пользовались вечера на тему  «Любовь и боевая дружба».

Регулярно  организовывались тематические выставки, в чем особая заслуга коллектива библиотеки (А.Д. Караваева, В.В. Савицкий, В.С. Беляева и др.) и библиотечного совета, возглавляемого доцентом А.В. Западовым.

Многочисленными были выступления преподавателей в средствах массовой информации. Особую роль в пединституте приобрела стенгазета, бессмен­ным редактором которой была студентка исторического факультета М.М. Мартынова (впоследствии к.и.н., доцент, профессор кафедры дореволюционной отечественной истории). Газета выходила два раза в месяц и являлась не только агитатором и информатором, но и коллективным организатором борьбы за дисциплину и высокое качество учебы.

За годы войны УГПИ проделал большую работу по оказанию помощи фронту: уход за ранеными в госпиталях, донорское движение, культмассовая работа, разгрузка и погрузка военных и народнохозяйственных грузов, сбор средств для Красной Армии и т. д. Так, только за первые 8 месяцев войны в УГПИ было «собрано 247 штук теплой одежды, выкуплено на 16 620 руб. билетов денежно-вещевой лотереи, сдано в Фонд обороны на 274 000 руб. облигаций и деньгами – 14 471 руб., проведено 3 субботника по очистке аэродрома, 3 субботника по распиловке дров для подшефного госпиталя и т.д.». В институте за этот период было подготовлено 24 медсестры, 4 радиста-коротковолновика. Коллектив вел большую агитационно-пропагандистскую и просветительскую работу среди населения.

В 1942 г. преподаватели собрали 93 910 рублей для создания авиаэскадрильи, за что удостоились благодарственной телеграммы Верховного главнокомандующего, Председателя ГКО И. В. Сталина, который на имя директора УГПИ М. А. Родина писал: «Прошу передать профессорам, доцентам, преподавателям, сотрудникам Удмуртского государственного педагогического института, собравшим 93 910 рублей на строительство эскадрильи самолетов “Научный работник СССР”, мой братский привет и благодарность Красной Армии».

Вкладом в победу являлась работа преподавателей и студентов УГПИ на народнохозяйственном фронте. Работали на стройках, заводах, на полях колхозов и совхозов. Но самым главным трудовым подвигом коллектива было участие в строительстве железнодорожных линий Ижевск-Балезино, Ижевск-Кильмезь.

В годы войны активно развивалось подсобное хозяйство УГПИ. Подсобные хозяйства, в свое время, были созданы решением партии и правительства при предприятиях и учреждениях с целью увеличения продовольственных ресурсов в стране и улучшения материально-бытовых условий трудящихся. В годы войны, по распоряжению Наркомпроса РСФСР, для улучшения питания студентов, служащих и профессорско-преподавательского состава создавались подсобные хозяйства и при вузах. При многих, в том числе и при УГПИ, они уже худо-бедно существовали. Однако в годы войны, в условиях крайней нужды, такие хозяйства получали неизмеримо большее значение, существенно расширялись. В 1943 г. УГПИ, в 8 км от города, получил земельный участок площадью 39,7 га. Поскольку на организацию подсобного хозяйства не было отпущено средств – изворачивались, как могли. Одолжили деньги у преподавателей, заняли 16 тысяч руб. у Наркомпроса… Постепенно хозяйство расширялось. Так, до 1944 г. в хозяйстве не было ни одной лошади, а в 1944 г. их имелось уже 5 голов. Завели свой крупный рогатый скот, пасеку. Согласно приказу Наркомпроса, вся продукция подсобного хозяйства должна была идти в распоряжение столовой. Однако приказ не соблюдался. Так, в 1943/44 учебном году около 8 тонн картофеля выделили на снабжение преподавателей, семей фронтовиков и отдельных студентов. Мясо 3 забитых голов крупного рогатого скота часть продали в столовую, часть – «преподавателям и руководящей части студенчества». На рынке продали «некоторое количество соленой капусты». Имелся также собственный зерновой клин.

По штату в подсобном хозяйстве полагалось иметь 11 работников, однако обходились, в основном, «силами общественности». Основная масса студентов горячо откликнулась на проведение установленных дирекцией мероприятий по выполнение планов работы в подсобном хозяйстве, тем самым обеспечивая дополнительными продуктами питания (зерновыми и овощными культурами) институт. Студенты (в основном – юные девушки) не только работали на общих работах, но и управляли сложной сельскохозяйственной техникой. Конечно, опыта не хватало, что приводило, порой, к непроизводительным затратам. Так, осенью 1943 г. пришлось скормить коровам более тонны капусты. Тем не менее, усилиями студентов, преподавателей и руководства УГПИ удалось не только создать достаточно крепкое подсобное хозяйство, но и превратить его в образцовое. В 1945 г. УГПИ стал одним из победителей Всесоюзного соцсоревнования среди подсобных  и учебно-опытных хозяйств вузов, и был удостоен третьей премии – 10 тыс. рублей.

Не только труд, но и самое дорогое - жизни своих питомцев - отдал институт в годы войны Родине. Из первого выпуска в боях с немецкими захватчиками погибли 14 человек: Д. П. Булдаков, С. Я. Булдаков, А. П. Важенин, Н. С. Киршин, П. П. Кня­зев, М. К. Степанов, А. Г. Суслов, И. П. Тимофеев, А. Н. Трефилов, А. И. Лукин, П. Ф. Матвеев, Н. Н. Опарин, А. В. Попов, В. А. Тутаев, Н. Федоров, А. П. Чирков. Только в 1941/42 гг. на фронт ушли 123 студента и 17 преподавателей. С первых минут войны защищал Брестскую крепость выпускник института Н. А. Широбоков, погибший в октябре 1943 г. Именной стипендиат Н. Корепанов пал смертью храбрых при защите г. Сычевки Смоленской области (о нем написал М. Лямин в повести «Четыре года в шинелях»). В мемориальный список пединститута включено 33 имени погибших за Родину студентов, преподавателей и сотруд­ников: Ю. П. Андриевский, Г. Д. Белослудцев, Ф. Г. Борисов, Х. Г. Горохов, А. Н. Грахов, И. В. Дедюхин, И. Загребин, В. Д. Ива­нов, К. Д. Калюжный, И. Т. Корепанов, Н. И. Краснов, Н. П. Ли­хачев, В. С. Мазитов, Г. П. Макаров, А. Мальцев, В. Э. Матвеев, Ф. И. Межников, Ю. Т. Муравьев, Н. Я. Никифоров, П. Я. Ники­форов, Ю. Ф. Овечкин, А. И. Петров, П. Н. Рогожников, Н. Ф. Стрелков, В. П. Строганков, И. Н. Тронин, Н. И. Тронин, Ф. С. Феофилактов, А. М. Фищев, А. П. Чирков, Н. Ф. Чураков, С. Г. .Шипулин, Н. Н. Широбоков. Светлая им память!

Трудно оценить однозначно период 1941-45 гг. в истории нашего вуза. Первый период войны, безусловно, негативным образом сказался на материально-технической базе института. Однако, когда реально обозначились перспективы победы в войне, государство не только значительно увеличило бюджетные ассигнования на нужды образования, но и начало радикальную реформу общеобразовательной и специальной школы, призванную расширить масштабы воспроизводства интеллектуального потенциала страны, прежде всего, значительно улучшить качество обучения. Поскольку основной акцент реформа делала на совершенствовании работы общеобразовательной школы, особое внимание уделялось улучшению подготовки будущих учителей. Рядом партийно-правительственных документов 1943-44 гг. предусматривалось укрепление учебно-материальной базы, расширение профиля подготовки учителей, повышение уровня преподавания и организация при институтах базовых школ, где студенты должны были проходить педпрактику и проводить постоянную экспериментальную, исследовательскую работу. И если открытие новых базовых школ оставалось под вопросом, то остальная материально-техническая база к концу войны восстановилась в довоенном объеме.

Особенное значение для УГПИ в 1941-45 гг. приобрело заочное отделение. Наряду с дневными факультетами, несмотря на трудности военного времени, отделение, во многом благодаря умелому руководству не только выжило, но и своевременно делало выпуски специалистов.

Нельзя не отметить и еще один момент: эвакуация видных ученых крупных городов страны позволила в значительной степени продвинуть НИР вуза. В тоже время годы войны еще четче обозначили перспективы развития УГПИ. Помимо пополнения материально-технической базы предстояло активизировать подготовку собственных профессорско-преподавательских кадров.